April. Part 2.

Граница рукава, а там -
веснушки у руки на сгибе.

Замоскворецкая беда моя,
китайгородская погибель,
ко мне тянись витою линией
луча апрельского, отвесного
в седой тени Святого Кли́мента.
Нас, бессловесно-безответственных,
сбивает с верного пути
закат расплывчатый, нерезкий,
и хочется, чтобы затих,
замолк скворец замоскворецкий,

но пыль, просвеченная солнцем,
на лестничных клубится маршах,
и обречённый с незнакомцем
заговорил на Патриарших,
и время стронется на зимнее
к войне седьмого гороскопа
за Новый год по тёмно-синей
волне средь моря городского,
и яблоневые метели
пойдут до Яблочного Спаса.

И нас убьют Страстной неделей
в год поздней Пасхи.