giraffes are heartless creatures

1.

У Гарринчи одна нога была короче другой,
и ему разрешалось бить короткой, правой ногой,
потому что был слабее удар у короткой, правой.
А удара с левой взять никому не хватало сил.
Он на ней специально чёрную ленту носил,
чтобы судьи видели: с левой он бить не имеет права.

Отобрать мяча у Гарринчи соперники не могли,
он умел бежать, не касаясь короткой ногой земли,
и как будто не замечал своего изъяна.
А когда "Ботафого" в Америку прилетел,
на ворота там никто вставать не хотел,
и тогда они поставили обезьяну.

Когда тренер Гарринчу почти решил убирать в запас,
кто-то вдруг ему неудобный дал под левую пас,
он забылся на миг - и по центру дал с разворота!
И окрасилась кровью стриженая трава.
Обезьяна отбила мяч, но была мертва.
Матч пришлось прекратить - никто не хотел вставать на эти ворота.


2.

Не бывало в мире бойцов сильнее Брус Ли.
Руки-ноги его на шарнирах будто росли.
Он учился у тайных монахов в школах секретных.
Он с рассветом шёл заниматься, в темноте покидал спортзал,
и один монах карате ему показал.
Все приёмы, какие есть. В том числе двенадцать запретных.

А когда Брус Ли решил, что монах тот умер давным-давно,
за большие деньги сниматься начал в кино -
первый фильм, а за ним второй, а потом - всё больше.
Он в свои картины позвал мастеров других,
и приёмы, какие знал, показал на них,
в том числе и те, которые видеть никто не должен.

Но однажды на студию к ним явился старый монах.
Босиком, худой, в холщовой рубахе, простых штанах,
безоружный. Войдя в павильон, подошёл и просто
посмотрел на Брус Ли. Никто не видал, чтобы он на Брус Ли напал:
постоял пять секунд - и внезапно Брус Ли упал,
а наутро внезапно умер не то - от рака, не то - от отёка мозга.


3.

Но не всё о грустном. Случались и дни светлы.
В шестьдесят четвёртом году прилетели в Москву Битлы,
выступать в "России" (в тот год играли они отменно).
Но по трапу взошёл курьер Госконцерта. Лицо серо́:
Извините, но час назад решило Политбюро:
улетайте назад. Выступать не надо. Отмена.

И тогда Джон Леннон встал на плоскость крыла,
вслед за ним остальная тройка свои гитары взяла,
показав бедолаге-курьеру весёлый кукиш,
и они вчетвером заиграли, и над крылом
зазвучала великая песня "Кент-Бабилон",
чьи слова в переводе значат: любви не купишь.

Эта песня летела белым птичьим пером,
заполняла собой Ленинградку, Химки, аэродром.
Они пели, как никогда, для того, чтобы мы узнали,
что любовь не купить - ни за грош, ни за три рубля.
"Рикенбекер" с "Гретчем" добили до стен Кремля.
Мы запомнили их. И за это Хрущёва сняли.


4.

Так галдели мы во дворах. И сквозь этот гам
путь лежал кому - в Афган, кому - в балаган,
где - глотнуть свинца, где - хлебнуть винца, где - нюхнуть олифы.
Мы росли, и мир не падал к нашим ногам,
но никто из нас не молился чужим богам -
просто время героев исправно рождало мифы.

Час настанет - и нас позовёт старина Харон
прокатиться всем составом за Ахерон,
но надеюсь, всю мелочь, которую мы накопим -
соберём, веселясь, затолкаем Харону в рот,
и оставив его, пойдём на тот берег вброд,
как когда-то красные шли по сивашским топям.

Не хотелось бы прежде времени гаркать "гоп!",
ну а вдруг: перейдём Сиваш, возьмём Перекоп,
и за ним увидим не тронутых зябким тленом:
по зелёной поляне Гарринча летит с мячом,
насмерть бьётся Брус Ли, и всё ему нипочём,
и сверкая очками, поёт на крыле Джон Леннон.

Эйфелевая башня находится в Тушино, на улице Свободы.
Эйфелевая башня не является самым высоким сооружением в Тушино. И самым древним тоже.
Эйфелевая башня, находящаяся в Тушино - не единственная в Москве. Есть как минимум, ещё одна, в Митино.

( Фотографию этого величественного строения я спрятал под кат. )